Как часто мы смотрим в себя?

Кто-то мне рассказал или где-то я прочитала, что маленьким детям нужно объяснять, как называются эмоции. Типа "это ты радуешься", "это ты злой". Да и взрослым нужно.

Недавно мне сказали одну неприятную вещь, и я осознала, что не понимаю, как называется чувство, которое я испытываю. Я ощущала его физически. Бывает ком в горле, когда хочется плакать, но это не то. Как будто внутри все органы стянули в капроновый чулок и кирпич туда до кучи положили. И одновременно то ли грустно, то ли гадко, то ли стыдно - фиг разберёшь.

Я начала думать, что это такое, и поняла, что вообще раньше не замечала, что эмоции - это физические ощущения.

Когда… "медленно страшно", как будто голова начинает вращаться вокруг своей вертикальной оси, то есть мир перед глазами плывёт, поворачивается с бока на бок. Ну и руки-ноги покрываются мурашками или немеют.

Когда "быстро страшно", то как будто через пищевод бросают гирю в желудок.

Когда радостно, то наоборот, из тела вверх что-то вылетает (я не про чакры и космические лучи, если что, а просто пытаюсь ощущения описать).

Когда влюблён в кого-то или что-то… Да, чувство влюблённости абсолютно точно можно испытать по отношению к чему-то неодушевлённому, например, к горам. Или даже к абстрактному, например, к дню. И оно абсолютно такое же, как влюблённость в лиц противоположного пола. И это я не про сексуальное влечение, а именно про влюблённость. И это не "бабочки в животе", а что-то другое. Как будто ты вдохнул и не можешь выдохнуть, и тебе при этом теплеет, и глаза шире открываются.

Когда грустно - как будто съел лимон, но не ртом, а всем телом. Когда грустно настолько, что хочется заплакать - как будто первый лимон ты съел, а второй застрял целиком у тебя в горле.

Когда очень плохо - как будто у тебя из тела всё вынули и унесли, и только запах затхлости остался, как в пустом холодильнике.

Когда обманули - как будто внутрь что-то вонючее и едкое залили, и оно там воняет и щипется.

Когда неразделённая любовь или что-то ещё такое - как будто медленно-медленно из тебя все органы вытаскивают. Хотя не знаю, не могу сейчас подробно вспомнить. Ещё что-то есть, какой-то оттенок, точно.

Когда ждёшь ответа и не можешь дождаться - это как будто весь день ходил и ноги гудят, но земля горячая, и ты не можешь стоять на ней, только топтаться и ходить туда-сюда.

Когда вообще нервничаешь - как будто в голове железнодорожный вокзал - очень шумно, всё грохочет, как-то грязно, мухи летают и что-то ещё при этом взрывается.

Когда гнев - как будто внутри становится очень горячо, и чтобы себя остудить, ты вдыхаешь много воздуха и выдыхаешь ещё больше.

Когда терпишь злость - как будто ты разбухаешь, но пытаешься не разбухать. Когда не терпишь - разбухаешь и взрываешься, а потом такой весь, как сдутый шарик.

Когда умиротворение - как будто тебя поглаживают ворсистой тканью.

Есть ещё такая тихая радость - это почти как умиротворение, только ещё и греет чуть-чуть.

Когда смеёшься - как будто внутри вода кипит.

Если ещё что-то вспомню, потом напишу.

Ещё один интересный сон.

Место действия - Прага. Мы живём в специальном квартале для русских. Там мы находим заброшенные дома из соломы. Рядом строят элитные жилые кварталы, и поэтому везде много таджиков (для русских же строят). Дома из соломы потихоньку сносят.

Скоро наступит зима, и мы ищем дом понадёжнее. Залезаем в один, а он разваливается. Стоим все в соломе, а из соседнего цивильного дома все ржут над нами. Смотрим туда, а там девушка наша знакомая, тоже из нелегалов, в соломе так же жила.
- Ты-то чё ржёшь, - говорим.
- А я нормальный дом нашла, - отвечает она. - Нас тут 20 человек, все нелегалы. Только простудилась я, и теперь у меня туберкулёз, скоро помру.

Она выходит к нам, и мы видим, что в нос она запихивает презервативы, чтобы никого не заразить, открытая форма. А спина у неё пожелтела, потому что чахотка же.

Потом во сне мне показывают как бы отрывок документального фильма про эту туберкулёзную бабу. Она актриса, и фильм повествует о её сложной судьбе, романах с поэтами и преждевременной смерти.
Следующий сюжет: мы с папой летели в самолёте, и он жаловался, что его заставляют лечить сосуды не в той больнице, в которой он хочет.
(пропущена сюжетная линия про стюардесс, которую я не помню)

Мы оказались дома, и к нам пришла бывшая папина жена, и чтобы спровадить её, мы звонили тайком ей на сотовый и изображали, что её подруга ждёт. План удался, она ушла, а папа рассказал, что она всегда была тупенькая.

Пришёл Данил Вавилов и долго о чём-то с нами разговаривал, потом танцевал вальс в коридоре нашей старой квартиры. Потом я должна была уйти с ним куда-то, но никак не могла надеть зимние сапоги - левый с правым путала.

Когда я вышла на улицу, там и правда была зима, всё занесено снегом. Мне отдали ключи от киоска со всяким пивом-сладостями, чтобы я последила, пока продавщица не вернётся. Я выключила свет, чтобы никто не пришёл, но в киоск ломанулась куча народу, это были продавцы с рынка, которые заходили греться. Они бесцеремонно бродили, переставляли с места на место вещи, грели чай, требовали у меня включить стиральную машинку, чтобы постирать вещи.
- Но я не знаю, что вам обычно разрешает Лена ( то бишь законный продавец киоска) - сказала я. Поэтому грейтесь и уходите.
Но они никуда не ушли, а сказали, чтобы я взяла машину и поехала расчистить главный проспект от снега, чтобы он стал катком и можно было ездить на коньках.

Я села в машину, старую копейку, но не за руль, а на переднее сиденье. Тут же у меня появилась компания из моих знакомых (не помню, кто это был). Мы поехали по улицам города, а потом вспомнили, что никто из нас не умеет водить. На меня кричали, почему я сама не села за руль.
- А какая разница, я тоже без прав, - отмазалась я. - Давай сворачивай во двор, там гаишники впереди.

Нам люто сигналила вся улица, потому что мы даже из ряда в ряд перестроиться нормально не могли, но потом мы кое-как заехали на обледеневшую горку во двор.

А там стояло много припаркованных автомобилей, занесённых снегом уже почти по крышу. Выхода не было, и мы поехали прямо по ним. Машина буксовала в этом снежно-машинном месиве, и мы вылезли и просто покатили её кубарем по сугробу, толкая руками. Это было тяжело, у неё уже разбились все стёкла, но нужно же было её вернуть.

Постепенно месиво превратилось в лес с гигантскими сосновыми деревьями, по верхушкам которых мы скакали, как белки. Это было страшно, только если об этом думать. А если отключить голову, то внизу видны были только зелёные пятнышки, на одно из которых нужно было приземлиться и схватиться за ближайшую ветку. Классное ощущение лёгкости и полуполёта при этом. Только очень жутко смотреть вниз, земля была катастрофически далеко.

Мы ловили какую-то особенную белку. Нам очень нужно было её поймать, но она прыгала по деревьям лучше, чем мы, и погоня затягивалась, уводя нас в чащу леса. Зверёк постоянно ускользал из рук.

Наконец я схватила белку за усы. Она жутко вырывалась. Я перехватила её за туловище и сказала быстро нести рюкзак. Белка кусалась, была скользкая, пушистая и очень милая. В рюкзак класть добычу мои спутники отказались - выбежит и поминай как звали. И сказали мне её задушить.

Душить белку было жалко. Но надо. У неё надувались щёки и выпучивались глаза, но умирать она никак не хотела. И тут снизу послышались шаги.
- Это дикое племя, они убьют нас, если увидят, - сказал кто-то из спутников.
- Не двигайтесь, они слышат звуки, - сказал второй.

Мы замерли, но снизу нас всё равно окликнули, спросили, кто мы и что делаем на их земле. И тут за нас вступилась полузадушенная белка:

- Перестань меня душить, и я скажу секретные слова, которые вас спасут, - прошептала она.
Я отпустила шею белки.
- "И люди цвета воронова крыла если не придут, то пронзит их стрела, 12 15 1448" - сказала белка.
Пароль по очереди повторяли мои спутники, отвечая на вопрос дикарей, и те опускали оружие. До меня очередь дошла последней, и как назло, стишок вылетел у меня из головы, остались только цифры.
-12 15 1448, - неуверенно сказала я. И тут же мне в руку вонзилась стрела с ядом. Ответ был неверным, без стишка смысл пароля искажался до противоположного значения.

Мы, кажется, побежали дальше, но моя раненая рука мешала мне цепляться за деревья, и в теле из-за яда нарастала слабость. Через несколько минут белка снова сказала нам замереть - навстречу шёл ещё один отряд диких людей. Они не скакали по веткам, как предыдущие, а шли снизу. Но всё равно нас увидели. Мы висели на деревьях, как мешки.

- Это кто там вверху? - спросил кто-то.
Я молчала и старалась придумать ответ побезопаснее.
- Да это чужаки, про которых нас предупредил тот отряд, - ответил второй. - они ранили их и оставили подыхать, не трогай их. Скоро уже действие яда завершится.

Я действительно поняла, что силы меня совсем покидают. Всё было как в тумане, от раны растекалась слабость. И тут белка сказала, что разгадала их пароль - эти люди используют "сок воронова крыла" в качестве противоядия. И протянула мне перо с какой-то чёрной жижей. Я помазала жижей рану, и стало получше, просто немота какая-то появилась.

Тут люди из леса прочухали, что что-то не так, и забрались на ветки посмотреть, что происходит. Столпились вокруг моего полудохлого тела и обсуждали, что со мной делать. Среди них я увидела Арагорна, который каким-то лесом сюда затесался, и решила, что негоже, если я тут подохну, а ему не достанется семейная реликвия. Сняла со своей руки кольцо Барахира (лол шта, не знаю, откуда оно у меня и зачем вдруг во сне взялся Толкин) и протянула ему. Он просиял в лице, крикнул "сестрёнка" и сказал лесным людям, что это свои, и нас оставили в покое.

Лесные люди объяснили, что чёрная жижа - это сильнодействующий наркотик, поэтому я сейчас никакой боли вообще не чувствую, а так-то я вся в ранах от сосновых веток. Я обернулась и увидела, что вся спина и ноги у меня в крови. Но меня утешили и сказали, что заживёт.

Мы побежали дальше, и в итоге лес закончился, за ним была конечная остановка трамвая, перед которой деревья расступались в прямом смысле - брали и отходили. А внутри трамвая горел свет, был зал, в котором шёл банкет. Все кормили нас пироженками и радовались. Никто не умер.

Позавчера утром после бессонной ночи дома достаю тушёнку из "экстренных запасов", ставлю на стол.

Мама: - ты суп собралась варить?
Я: - нет, мам. Мы с Дашей сходим в походик.
Мама: * испуганные глаза*
Я:… Ты не волнуйся, в такой маааленький-маленький походик. Не как в прошлый раз.

Никто не соглашается с нами на увеселительные прогулки по области: людей нужно уговаривать, умолять, убеждать, давать им время на сборы, искать им недостающие спальники-палатки-рюкзаки, рассчитывать, сколько потребуется еды. Так и ходим вдвоём.

В этот раз мы сходили в лес поспать. Как можно спать столько времени, даже я себе не могла представить. Вылезли из палатки, приготовили еды и снова бухнулись носом в пенку. Мимо ходили какие-то люди, горел костёр, а мне снились абсолютно глючные сны, точнее, один сон пять часов подряд:
я лежу на полянке и засыпаю. Потом там, где я заснула, я просыпаюсь (во сне), пытаюсь проснуться, но у меня не получается, и я снова засыпаю во сне, на уровень глубже, если использовать терминологию фантастических фильмов. И так всё дальше и дальше, сон во сне, который во сне… Ни в одном из снов я проснуться не могу, то пытаюсь открыть глаза, но не получается, и я падаю в реку, то снова лежу на полянке и время от времени приоткрываю свои реальные физические глаза, и тогда всё окончательно смешивается в голове, где сон, а где нет.
Помню, как из леса в одном из снов переместилась в троллейбус. Он ехал в Бахчисарай (?), а я яростно доказывала своим спутникам, что этот троллейбус намного реальнее "этой вашей полянки в лесу, где я якобы сплю". Вот я трогаю поручни. Они ребристые, сделаны из пожелтевшей советской пластмассы, как в любом троллейбусе. Разве они не реальны?
Но это было страшно, когда я проснулась окончательно, ещё долго ходила и проверяла реальность, насколько она "настоящая".

А вообще странное место.
Я ходила и искала дрова. Попадались только толстые брёвна, а я про себя ругалась, что нет топора, как их тащить и жечь потом. И через две минуты нашла аккуратно расколотые полешки. Ну ладно, повезло.
Потом у нас сломалась зажигалка, запасной не было. Думали, придётся искать других туристов и брать у них взаймы, а потом сидеть над костром постоянно, чтобы не потух. Через пять минут я пошла за сухими ветками и нашла на земле зажигалку.
На второй день под вечер закончилась еда. То есть оставалось ещё много крупы и макарон, был даже кетчуп, но невкусно без мяса. Даша ушла за водой, а я зачем-то спустилась к озеру и случайно услышала чужой разговор о том, что уехала какая-то девочка. Оказалось, это Дашины родственники, они понадеялись нас встретить, но нашу палатку не нашли. Мы, как мастера маскировки, засунули её, тёмно-зелёную, за холмик, поросший травой, ещё и спали весь день в тени.
Родственники посмеялись, оставили еды, воды, вкусняшек и уехали.

Вечером набежали тучи, начало капать. Я сказала, что дождь нам вообще некстати, и он закончился. Мы допоздна сидели у костра, и как только зашли в палатку, он пошёл снова. То ли мы обладаем нехилой интуицией, то ли научились заклинать погоду.

Утром уже на трассе пытались застопить машину, но никто не останавливался. То ли выглядим слишком бомжевато, что нами боятся запачкать обивку, то ли рюкзаки и коварные пиратские ухмылки на лицах отпугивают водителей (а нас прямо по встречной полосе объезжали), то ли просто в области не знают, что такое автостоп и взаимопомощь.
- Может, им вместо большого пальца фак показывать? С пиздюлями, но доедем! - предлагала Даша.

В результате мы поймали автобус прямо до Екатеринбурга. Неожиданно, но приятно. Откуда он там взялся, правда, было не очень ясно.

Раз, два, три, четыре, пять,
Вышел зайчик погулять,
Вдруг охотник выбегает,
Прямо в зайчика стреляет!
Пиф - паф ой-ой-ой
Умирает зайчик мой.
Привезли его в больницу,
Отказался он лечиться,
Привезли его домой,
Оказался он живой!

Вообще-то это просто приложение к докладу по современному русскому языку об особенностях синтаксиса Виктора Пелевина.
Попытка стилизации.
Задача была переделать в стиле автора вышеупомянутую считалочку.

***
Посреди поля, заросшего высокой, высушенной ветром травой, которая в это время суток и при такой погоде кажется особенно безжизненной, возвышался небольшой холм, к тому же, идеально круглый, как проплешина на голове лысеющего мужчины. Посреди проплешины со спокойствием Будды восседал человек, не обделённый ещё растительностью на голове, но уже заметно поседевший. Он протягивал длинные костлявые пальцы к пламени костра и старательно делал вид, что не замечает маленькой тени, быстро шнырявшей внизу пригорка.
Прошло несколько мучительно долгих минут, и тень быстрыми прыжками подскочила к пламени.

- Дед, а дед. А у тебя там случайно не водка? – спросила тень, показывая на большую стеклянную бутылку, внутри которой плескалась мутноватая жидкость.

- Самогон. – Невозмутимо отвечал дед. – Хватит мельтешить, садись, налью.

Заяц испуганно присел на край полена, лежавшего рядом с костром. Вид у него был потрёпанный; больше всего он сейчас напоминал архетипический образ детской игрушки, прошедшей огонь, воду и железную хватку хозяйки, которая, будучи жестокой, как все дети, роняла его на пол, отрывала лапы, оттачивала последние методы хирургических практик.
Сидеть рядом с дедом было страшно, опасения усиливала лежащая рядом и уже заряженная двустволка, но ещё больше не хотелось возвращаться обратно, в тёмные заросли степной травы.

Дед разлил по металлическим кружкам мутный самогон, достал из видавшего виды охотничьего рюкзака помятую жестяную коробку из-под леденцов, аккуратно приподнял крышку и зачерпнул ножом белый порошок; кинул щепоть себе в стакан, чуть меньше – зайцу. Помешал, позвякивая ножом о стенки кружки.

- Что смотришь? Не видал никогда? Пей. Это у нас с «Авроры» пошло, «Балтийский чай» называется.

Заяц недоверчиво посмотрел на своё отражение в кружке. Посиневшие щёки, ободранные уши, большие не то от темноты, не то от страха зрачки. Тоже мне, вышел погулять, нашёл время. Он зажмурился и выпил залпом мутную жидкость. В горле резко онемело, по телу разлилось приятное тепло, голос куда-то пропал.

Спустя несколько минут заяц заметил, что ему хорошо и спокойно, так, как не было, наверное, никогда; страх куда-то исчез, и впервые за всю свою недолгую жизнь он не оглядывался судорожно по сторонам, но смотрел на мир открытыми глазами. Он видел всю красоту летней степной ночи: полная, глазастая, чем-то похожая на него, зайца, луна, шелестящие от лёгкого полночного ветра стебли, свет от костра, плавно перетекающий в бархатную темноту. Какой приятный, благородный чёрный цвет.

- Вот она, жыыыызнь! – прохрипел заяц неожиданно низким, осипшим от водки голосом.
– Я живой! Живой! АААА НАМ ВСЁ РАВНО, АААА НАМ ВСЁ РАВНО, НЕ БОИМСЯ МЫ ВОЛКА И СПЕЦНАААЗ! – горланил он так, что было слышно в соседнем перелеске.

- Хорошо? А ты ещё отказывался, дурень. - Дед усмехнулся себе в бороду, помолчал, посмотрел в одуревшие глаза зайца. – Смерти, говоришь, не боишься? Живёшь? А знаешь ты, заяц, что такое жизнь?

- Ну это… способ существования белковых тел, форма материи… совокупность…

- Чегой? Какая тебе самокупность? Где твои белковые дела?

- Дед, ты чего, вот же, я сижу, ты сидишь, вас в школе не учили разве?

- А где мы с тобой сидим?
- В поле.
- А поле где?
- На Земле.
- А Земля где?
- В космосе.
- А космус твой где?
- В вакууме. Ну, в пустоте то есть, – Пояснил заяц для неграмотного деда.

- То-то, – Снова чему-то посмеялся дед. – А ты посмотри в неё, в пустоту-то.

И заяц стал вглядываться в край, где пламя от костра переставало освещать траву, и степь превращалась в пустую чёрную бесконечность. «А что такое бесконечность? Это когда пространства очень много или очень мало? Но если много, то оно в любом случае когда-нибудь закончится, а если мало, то уже закончилось, а значит – и внутри зайца что-то оборвалось. - Бесконечность – это там, где пространства нет вообще. Но что-то же там должно быть, не может же так, что всегда нет ничего, миллионы веков не было ничего и не будет… Но если нет пространства, нет и времени. И меня нет. И деда нет. И вообще ничего нет, а если так, то зачем и куда я ...».

Кто-то с силой выдёрнул его за уши из водоворота мыслей. Заяц повернул голову и увидел прямо перед глазами дуло старой дедовой винтовки, от неё пахло чем-то металлическим, а ещё порохом и сажей.

- Просыпайся быстро. Стрелять буду. Считаю до пяти. Рраз, два, тррри, четыррррр…

Тырррррррррррр.

Кто-то дёрнул его за уши. Артём повернул голову и увидел прямо перед глазами лист бумаги. От него пахло чернилами и краской. Только что прозвенел звонок, но весь класс не выбежал на перемену, а стоял тесным кружком вокруг парты Артёма, и эту толпу возглавляла большая и грозная, как девятый вал, Лидия Петровна.

- ЗАЙЦЕВ!
- Лидия Петровна? Вы мне скажите, это мне сон приснился, что я заяц, или… зайцу…

- Проснууулся. Чем он на уроках занимается! Ладно бы просто спал, а он какую-то ерунду читает. Что это? Кто тебе это дал? Этого Пелевина вообще запретить надо, наркоман старый, понапишет бреда, а дети потом мозг себе ломают, - сказала Лидия Петровна, развернулась и с чувством непоколебимого достоинства удалилась, повиливая бёдрами в проёме двери.

Ярко светило солнце, заставляя щуриться и высматривать вдали киоски с мороженым. Куранты пробили ровно двенадцать раз. Катались на роликах дети. Их визгливо облаивала собачонка на тощих лапках, чем-то напоминающая свою хозяйку. На лавочке, в тени облезлых пыльных деревьев, вечно нетрезвый баянист зарабатывал себе на кусок хлеба. Девушка с собачкой дёрнула спутника за край рубахи (Гриш, давай ему мелочи дадим, жалко же). Шумели машины, от пруда пахло тухлой рыбой и почему-то морем.

Ида лежала на газоне, подстелив под себя куртку. До встречи ещё шесть часов, домой нельзя, родители уверены, что она уже неделю как с братом в Кирове, а спать хочется нечеловечески. Можно, конечно, в трамваях, но от конечной до конечной максимум полтора часа, а ещё трясёт, бабульки вечно просят место уступить и душно. Поэтому она просто лежала на траве и пыталась дремать, отгородившись от мира качественными наушниками.

В голове мелькали цветные картинки и странные мысли, которые приходят только на грани между сном и явью. «Надо в магазин зайти за краской, а ещё вчера Лёня на меня странно посмотрел. Говорят, его в отделение увезли. Интересно, почему милиционеры ходят в синей форме, они хотят быть похожими на грязное осеннее небо? Хоп, мусорок, не шей мне срок… А пруд чертовски красив, если смотреть сверху, даже мусора не видно, который в воде плавает. Надо его собрать. Надо собрать всё в большие бутылки. Всё жёлтое собрать. А если жёлтого будет не хватать, то мы покрасим, обязательно покрасим».

Солнце почему-то перестало бить в лицо, и Ида инстинктивно открыла глаза. Свет загораживал высокий молодой человек. Он стоял на газоне и с глупой улыбкой смотрел на лежащее тело с раскинутыми в стороны руками. «Волосы забраны в небольшой хвост, небритость, клетчатая рубашка навыпуск, кеды со звёздами, в руках зеркалка, — ещё один хипстер», — поставила она диагноз.

—Ты что, фоткал меня?
— Ну да, — растерянно ответил хипстер. — Ты так мило спишь.
— Очень мило. Наверно, как всегда, с раскрытым ртом и текущими слюнками. Тебе хорошо, ты выложишь это потом к себе на страничку и получишь пару десятков лайков, а я стану новым лицом интернет-приколов, меня будут узнавать на улицах, и придётся срочно эмигрировать из страны. А я пока не хочу, — выпалила она скороговоркой. — Ну что стоишь. Не заслоняй мне солнце, присаживайся.

Хипстер усмехнулся и послушно сел рядом.
— И вообще, я должна знать имя человека, из-за которого мне придётся эмигрировать.
— Вениамин. Дурацкое имя. Родители назвали в честь одного писателя-фантаста. Им хорошо, а меня всё детство Электровеником дразнили.
— Ещё одна жертва материнской любви. Будем знакомы, Идиллия, — саркастическим тоном ответила она и энергично потрясла протянутую навстречу руку. — Для обывателей просто Ида.
— Да уж. А я жаловался…
— Я привыкла. В детстве стеснялась, а сейчас даже нравится. Сначала все округляют глаза и переспрашивают раза два, потом обязательно посочувствуют, как я, бедная, с таким живу, зато запоминают навсегда. Один даже стихи мне пробовал писать, но не смог подобрать рифму.
— Про меня только дразнилки сочиняли во дворе. — Веня скривил лицо и нараспев продекламировал:

«Веник-вареник
задолжал нам денег.
Веня, дай нам три рубля,
а не то получишь, бля».

— Обыватели! — фыркнула Ида. — Ничего не понимают. Вот смотри, Вениамин. Ходят люди по набережной. Когда я лежала здесь одна, каждый второй оборачивался в мою сторону и пялился выпученными глазами, потому что не принято у нас, чтобы девушки на газонах валялись. Это грубое нарушение общественной нормы. Если бы на моём месте лежал мужчина, оглядывались бы в пять раз реже. Мужчина на газоне — это нормально, это в порядке вещей, может, он устал, или загорает, или просто алкоголик. Дурацкие гендерные стереотипы.

— А сейчас мы вдвоём здесь сидим, и в нашу сторону не смотрит никто. Мы можем песни петь, есть, спать, — прохожие даже не заметят, потому что это укладывается в одну из существующих моделей, называется, «девушка и парень». Даже если мы разденемся и полезем в Исеть купаться, никто не удивится. Мало ли, может, это новый тренд в романтических свиданиях.

— Просто два индивида с девиантным поведением нейтрализуют друг друга. Мы не представляем для общества угрозы, и оно соглашается на мирное сосуществование с нами.

Прошло несколько часов. Баянист устал, сложил инструмент в чехол и достал папиросы. Тень от фонарных столбов стала длиннее, мороженщица за углом чертыхнулась — закончился пломбир. У Вени в кармане зазвонил телефон. Друзья хором что-то кричали в трубку и спрашивали, где его носит.

— Да не орите вы. Макс, я сегодня не приду. Ну и что, что обещал. Деньги за квартиру я вчера Лёхе скинул, можете не возвращать. Да, дела. Не отложить. Сам ботаник. Да ни хрена вы не понимаете. У вас там пьянка, а у меня… Идиллия.

Что заметила:
я стала гораздо трепетнее относиться к авторскому праву.

Не в плане того, что хочу изымать видео из просмотра и заставлять платить за скачанные песни, нет. Потому что это бесполезно и только создаёт лишние неудобства - любая стоящая вещь всё равно тем или иным путём, в том или ином виде окажется в интернете. Только искать придётся дольше.

Просто рука не поднимается кинуть стихотворение или цитату без подписи. Даже когда красивую фотографию в поиске нахожу и использую где-то, совесть гложет, что не знаю, кто автор.

Дело даже не в промывании мозгов на факультете, не в семестре Правовых основ СМИ, и тем более не в дурацких законопроектах.
Просто действительно создать что-то своё сложнее, чем скопипастить. Ты вкладываешь в это душу, а потом оно валяется у кого-нибудь в ванильном бложике без подписи, или с опечатками, или под чужим псевдонимом.

Давайте уважать друг друга, а?

Какой-то бездарный день.
Единственная полезная вещь, которую я сегодня сделала - поспала.

Что-то, а собственные сны заслуживают внимания. Двенадцатичасовой полнометражный приключенческий фильм со мной в главной роли. Лучшие актёры, непредсказуемый сценарий, ощущения в формате 6D, нулевой бюджет и гиперреалистичные спецэффекты.
В кинотеатр ходить дороже. И не так интересно.

Я уникальна. Я пиздец уникальна. Как же долго до меня это доходило.

Боже мой, как поздно темнеет…
В такую пору нужно гулять ночами напролёт, сидеть на земле и хохотать в темнеющее небо.

А я сижу дома и ничего не делаю. Всё, что я выяснила за сегодняшний день - что к ближайшему экзамену у меня даже билетов нет.
Мои друзья… Я даже не знаю, где они - все заняты своими делами. В последнее время я их как будто потеряла. Забыла про них на несколько недель - и вот их как будто нет. Мне недавно сказали, что я одинаково тепло отношусь ко всем людям, не выделяя лучших друзей и просто знакомых. А так и есть. Всё чаще получается так, что я перестаю быть откровенной с людьми. Некоторых как будто в чём-то подозреваю, некоторые сами начинают меня сторониться.

А я всегда мечтала о тёплой шумной компании, где все друг другу равны, с которыми можно взять вот так вот и уехать дружной толпой, сев на первую попавшуюся электричку.
А я всё думала, что наступит та чарующая юность, когда можно не думать о завтрашнем дне и не спрашивать ни у кого разрешения, что тебе делать.
Я мечтала быть свободной.
А так не бывает. За свободу приходится очень дорого платить. Отсутствием любви, например. Отсутствием семьи, работы, прочих человеческих благ.

Вроде бы я нашла человека, с которым мне комфортно и который мне небезразличен. Но что-то иногда вот так вот взбредёт в голову - и чувствуешь себя невероятно одинокой. Потому что есть два варианта: быть полностью с окружающим миром или быть полностью с одним человеком. Вспоминается картинка про борщ у женщины в голове, но это не сюда, я не это имела в виду. Я не знаю, что я имела в виду.

В той компании меня никогда не будут считать "своей", а тот разнородный сбор с травы и прочих околобурдючных гулянок компанией назвать язык не поворачивается. Это солянка из совершенно разных людей, где каждый замечателен, но живёт своей жизнью.
Мне мало людей. Я хочу людей. А люди от меня стремительно убегают, а потом говорят мне "Алла, нельзя думать только о себе". Верно.

Меня ничего никогда не устраивает. Я постоянно пытаюсь достичь какого-то идеала, о котором сама не имею ни малейшего представления. Порываюсь всё бросить и начать с начала, но ни разу не бросила - боюсь всё потерять.

Это не очередной ноющий пост, я не жалуюсь, я просто пытаюсь понять, хотя выглядит, как нытьё.

Куда катится мир? В лучшую сторону. Мой друг-пессемист пишет ТАКИЕ стихи, а я копирую их в свой дневник. Власть несбывшегося. Это все она.
==================================
Не веришь в чудеса - полжизни растерял.
Раскрой глаза и оглянись получше.
И болтовню досужих ты не слушай,
Подумай сам - всё у себя отнял.

Не веришь в чудеса - так Бог тебе судья!
Тебе ведь шанс был дан - открой былое,
Взгляни в него как в новое, родное,
Тогда поймёшь, что понимаю я.

Не веришь в чудеса - ты много не увидел
И много пропустил, потратился изрядно,
Лишь оттого, что если безоглядно
Любить и жить, другого не обидеть,

И верить в чудеса - то жизнь к тебе вернётся,
И заиграет мир всё красками чудными,
Ты называешь близких всех - чужими,
А если так, удача отвернётся.

Не веришь в чудеса - давай, ещё не поздно!
Почувствуй бытие, стремящее потоком
Через тебя, почувствуй же - наскоком
Тебя пронзает небо, солнце, звёзды.

Поверь же в чудеса! Вся жизнь перед тобою!
Теперь над ней уж обретёшь ты власть.
И без усилий отведёшь напасть,
Став крепкою, надёжною горою.

… Не веришь в чудеса - спеши на покаянье.
Твой час придёт, и ты поймёшь, взирая,
Что жизнь тебе могла казаться раем…
Твой здешний ад не будет оправданьем.

По делам вашим и будет вам.

А стихи я (как "истинный поклонник старого андеграундного рока!") положила бы на музыку. Если б умела ее сочинять.

Есть такие мистические места, где обязательно тянет поговорить о вечности, покопаться в своей жизни и вспомнить всё забытое. Странная и чарующая особенность.

Маленькая кофейня в центре города, где продаётся чай за 10 рублей и, наверно, самый вкусный в городе капучино с корицей. Добрая женщина за прилавком. "Оксаночка, спасибо! - Ну что, настроение поднялось? - Да, я побежал, до свидания!" Большое стеклянное окно, вдоль которого тянется барная стойка, слегка затемнённое с другой стороны. В дождливую погоду особенно хорошо сидеть лицом к улице, пить ароматный напиток и глядеть в пустоту. Центр города. Мимо окна постоянно пробегают люди. Кто-то мёрзнет на автобусной остановке. Из колонок где-то в глубине помещения - хотя какая глубина, там, сидя у окна, можно спокойно протянуть руку и взять заказанный кофе прямо со стойки - доносится едва заметная музыка из прошлого. Времён моего детства и даже детства моих родителей.

Если повернуться к окну спиной, можно забыть, что ты в центре города, что, если открыть пластиковую дверь, тебя собьёт с ног шум центральной улицы. Ряды не открытых ещё бутылок на полках, спокойная и немного провинциальная Оксаночка в фартуке, напоминающая заботливую тётушку, деревянный шкаф в открытой двери служебного помещения, домашний, коричневый и потрескавшийся. Такие шкафы стояли в моей музыкальной школе.
Слева и справа - посетители. Одинокие и странные люди, все как на подбор. Бородатые фотографы, не вполне трезвые и очень спокойные музыканты, меланхоличная молодёжь. У всех во взгляде какая-то незаметная, но ощутимая тоска, хотя, возможно, место накладывает отпечаток. Разве что иногда общую картину нарушит парочка школьников или крепкая хозяйственная пенсионерка, зашедшая за пирожными.

Если не поворачивать голову в сторону стеклянной стены, то можно подумать, что это маленькая кафешка на трассе. За окном- задний двор, мусорные баки и тёмная полоса хвойных деревьев, за дверью - шум колёс и тоскливый рокот междугородних автобусов. Пункт временной остановки, где всегда царит странная медленная тишина, пропитанный тоской по дороге. Здесь задерживаются только те, кому торопиться некуда. Люди, подобранные по оттенку мыслей о вечности.
Кажется, что если обогнуть прилавок и зайти в ту самую открытую дверь со шкафом, увидишь лестницу на второй этаж низенького дома, пустую комнату с двумя пыльными кроватями, деревянную тумбочку, одиноко висящие в шкафу треснувшие плечики, замотанные синей изолентой, тусклую лампочку без абажура под потолком.
И ты уже почти веришь, что завтра утром встанешь с этой пыльной кровати, оденешь на плечо сумку, выпьешь напоследок ещё одну чашку капучино с ароматной пылью корицы, откроешь дверь, звякнет ещё раз "музыка ветра", повешенная хозяевами над дверью не то на удачу, не то для того, чтобы слышно было, когда заходят посетители, выйдешь на дорогу и пойдёшь дальше, к новым городам и остановочным пунктам…

А сегодня день разбившихся надежд.
Просто вдребезги.
Есть такие моменты в жизни, когда я думаю, что жизнь - это чушь, хаос, и в ней нет никакого смысла. Так вот, сейчас - один из них.
Хотя от собственных несбывшихся мечт ни холодно и ни жарко. И вот это самое страшное. Потому что раз это не расстраивает - то правда, нет в жизни ничего ценного, а смысла - тем более.
А завтра будет новый день.
И я не буду сидеть на окне, закутавшись в клетчатый плед, и думает о Нем) И не буду, уткнувшись в дурацкую зачетку, хоронить мечты об Оксфордской стипендии. Я просто сяду и начну работать. Учить германистику, пока ее не полюблю и не сдам.
Если цели нет, ее следует выдумать. А ныть и обижаться - это непозволительное малодушие и непозволительная роскошь.
Даже если жизнь - хаос и какая-то непонятная хрень, которую неизвестно зачем выдумали… все равно, ничто нас не может вышибить из седла.

Вчера вечером решила: хрен с ним, пойду. И была готова почти ко всему. Пусть забирают в отделение, выписывают административные штрафы, передают информацию в университет - мне всё равно, я ни в чём не виновата. В то, что в моём родном городе будет кровавое месиво - не верилось. А остальное - ерунда.
С утра даже сделала копию паспорта. НУ мало ли.

Ещё в половине второго, когда шла из универа, я обратила внимание на устрашающее скопление полиции в районе предполагаемого митинга. Люди в серой форме стояли практически на каждом шагу. И все были очень весёлыми. И шутили о чём-то своём, сгруппировавшись по кучкам. А несколькими метрами дальше стояли омоновские… я не знаю, как они называются, большие автомобили с зарешёченными окнами. Колёса - в две трети человеческого роста… Невольно представила, как такой едет через толпу. Жутковато.

К трём часам мы подошли к площади Труда. Подходили осторожно)) Первый раз за последние десять лет, наверное, перешли Малышева по светофору. С аргументами "ну обидно же будет, если нас остановят до того. как мы дойдём до пикета!"
На площади было мирно и многолюдно. Тысяч семь было, если не брать в расчёт погрешности моего глазомера, которому я не очень-то доверяю. Для нашей деревни очень даже ничего. Толпа заполнила всё пространство от памятника до лестницы и выстроилась хвостом на тротуаре плотинки, многие стояли на парапетах, фотографы карабкались на железную лесенку около деревянной башенки. Я набралась наглости и полезла по скользким ступенькам туда же со своей мыльницей. Ну и что! Зато её можно в карман положить. И одной рукой фоткать. И под одеждой спрятать.
Люди пришли совершенно разные: и молодёжь, и пенсионеры, и приличные граждане средних лет, и спокойное на этот раз быдло с пивом (куда без него). Из разговоров в толпе понятно, что многие вообще на подобном мероприятии первый раз. И многие никогда не думали, что могут по собственной воле здесь оказаться. В толпе промелькнула преподавательница из вуза.
Кто-то яростно обсуждал политику правящей партии, кто-то смеялся и генерировал лозунги, кто-то раздавал листовки. Журналисты ползали туда-сюда, выискивая в толпе изюминку для материала. Где-то в центре, у подножия памятника, группа людей непрерывно что-то скандировала. Временами лозунги подхватывали все.

Полиция стояла и молчала. Многие из оцепления с откровенным интересом наблюдали за происходящим. В самом начале, правда, призывали убрать плакаты, но как-то без энтузиазма. Толпа отвечала громким "фууууу". После трёх таких "фу" попытки прекратились. Молчали полицейские и тогда, когда люди громко отстукивали ритм и кричали во всё горло, и тогда, когда какой-то парень залез на памятник основателям города и водрузил туда под бурные аплодисменты плюшевого медведя, насаженного на кол, и даже тогда, когда привычные лозунги про выборы и Путина сменило "Полиция с народом! Полиция с народом!"

Кто-то сзади меня сказал, что такого раньше не было никогда. Действительно, за мою жизнь на самом деле не было. Никогда ещё в истории нового Екатеринбурга не было массовой несанкционированной акции, которая удалась, несмотря на все усилия властей и прочих заинтересованных людей, несмотря на запугивание народа обещаниями, что будут провокаторы, что будет ОМОН с водяными пушками и слезоточивым газом, несмотря на страшилки про отчисления, увольнения и аресты.

А ОМОН приезжал. Они вышли из автобусов, выстроились в полной амуниции, постояли-посмотрели и уехали обратно.Я, наверное, впервые зауважала полицию. И единственная информация о задержании - о неком журналисте "Ура.ру" с плакатом "Путин - ситх". А в интернете люди благодарят полицию. БЛАГОДАРЯТ. Десятки сообщений о том, что они вели себя достойно. Кто-то в контактовской группе пишет прямо из участка, и при этом не кроет полицейских матом, а подчёркивает, что с ним вежливо разговаривают и оформляют протокол по закону. Просто выписали тем, кто был с плакатами, административные штрафы. Всё.
Там действительно работают люди. Не киборги, а жители России, которых тоже далеко не всё устраивает в государстве. И люди бывают разные.

Где-то в интернете наткнулась на байку.
Якобы одного полицейского спросили, как они будут вести себя на таких митингах, на что он ответил:
"если вас соберется 100-300 человек, будем бить по почкам
если около 1000, пустим газ
если 10 000, будем стоять и смотреть
если 100 000, пойдем за вами"


Медведя демонстративно посадили на кол


креатив)))